В. Столбов. Поэзия Латинской Америки в XX веке. Метрика, или стихосложение Латинская поэзия
Средневековая латинская литература имеет важное значение для понимания истории литератур отдельных национальностей Западной Европы. Под ее влиянием выросли не только отдельные отрасли этих национальных литератур, но и поэтические формы, и прозаический стиль их. С. латинская литература не только предшествует литературам национальным, но идет с ними рука об руку во все время средневековья. Язык ее отнюдь не всегда был языком мертвым: он существовал не только на письме, но и в устной речи, был не только языком науки и религии, но также, во многих отношениях, и государственным.
Дух древней классической поэзии исчез в С. латинской литературе совершенно, исключая некоторые эпические и сатирические стихотворения. В способе выражения заметна сильная примесь французских, немецких, английских и т. п. слов, сообразно с родиной поэта. Древняя метрика также подверглась сильным изменениям; господствующим стихом является изредка попадающийся и у классиков (например, Virg. Ecl. VIII, 79: limus ut hic durescit et haec ut cera liquescit) так называемый versus Leoninus (т. е. гекзаметр, где середина рифмует с концом), послуживший основанием рифмованных стихов в новых языках.
Из отраслей светской поэзии особенно процветают эпос, который приближается по своему характеру к панегирику, и сатира. Среди эпиков выдаются Присциан, автор панегирика императору Анастасию; Корипп, написавший такую же поэму в честь Юстина II, важную для истории Византийского двора; Ангильберг, рассказавший о свидании Карла Великого с папой Львом; этому же государю посвящена поэма некоего ирландского изгнанника (Hibernicus exul). Весьма известно было стихотворное описание осады Парижа норманнами (887), принадлежавшее Аббону, монаху Сен-Жерменского монастыря. Наиболее значительным поэтическим произведением Х в. и одной из главнейших эпических поэм Германии являются "Gesta Waltharit" (ср. Вальтер [герой средневековых романов]), где рассказывается о любви принца Вальтера Аквитанского к жившей в качестве заложницы у Аттилы бургундской принцессе Хильтгунде, об ее увозе и браке их. Эта поэма принадлежит монаху Сен-Галльского монастыря, Эккегарту († в 973 г.). Около 1046 г. написан панегирик императору Генриху III, Випона. Дидактическая поэзия нашла немногих представителей в средние века, хотя затронуты были все отрасли ее.
Наиболее знаменита поэма Валафрида Страбона (808--849) "Hortulus" ("Садик") -- описание разбитого им самим сада, его растений и их целебной силы. Далее идет "Mathematicus" Хильдеберта Турского, епископа Манского, которому прежде без всякого основания приписывали "Физиолог" или поэму о замечательных природных свойствах зверей. Этому же автору принадлежит удачная сатира о корыстолюбии ("De nummis s. Satyra adversus avaritiam"). Еще более знаменито в этом роде поэзии "Carmen, sive ecloga in laudem calvorum" (т.е. стихотворение в похвалу плешивым), написанное архиепископом реймсским Гукбальдом (840--930). Это стихотворение обращено к императору Карлу Лысому и, помимо своей удивительной темы, замечательно тем, что все слова его начинаются с буквы С. Сюда же следует отнести знаменитые сатиры на монахов "Isengrimus" и "Reinardus Vulpes" (Рейнеке-Лис -- см. соотв. статью), возникшие в XII столетии в северной и южной Фландрии. Драматическая поэзия представлена главным образом в написанных в подражание Теренцию комедиях Гросвиты (род. около 935 г.; см.).
На латинском языке писались также первоначально и мистерии (см.). Comoedia Babio и comoedia Geta, принадлежавшие: первая -- английскому поэту Петру Бабиону (около 1347 г.), а вторая -- Матвею Вандомскому (середина XII столетия), без действия, без лиц и разделения на сцены, являлись прототипом народной баллады. Значительно превосходила объемом, а отчасти и содержанием, поэзию светскую -- поэзия духовная. Один из древнейших представителей ее -- Павлин, епископ Перигё (около 470 г.), автор поэмы о жизни св. Мартина, представляющей собой переработку одноименного сочинения Сульпиция Севера, из благодарности к святому, который исцелил Павлина от глазной болезни. Версификация стихотворения весьма бедна. Немного лучше написанные гекзаметрами две поэмы врача Теодориха Готского, Рустика Эльпидия: "Carmen de Christi Jesu beneficiis" и "Tristicha", в которых излагалась история Ветхого и Нового Завета.
Еще выше стоит епископ виенский (в 490 г.) Альцим Экдиций Авит, написавший гекзаметрами огромную поэму: "De mundi principio et aliis diversis condicionibus" и панегирик девственности монахинь ("De consolatoria laude castitatis ad Fuscinam Sororem"). Недурны также "Увещание верным" испанского епископа Ориенция и стихотворное изложение Деяний Апостольских ("De actibus Apostolorum"), написанное иподьяконом римской церкви (544) Аратором. Всех перечисленных поэтов превзошли своею близостью к классическим образцам епископ Павийский, Магн-Феликс-Эннодий (473--521), в своих эпиграммах и других стихотворениях, и Венанций Фортунат (около 630--700), от которого до нас дошли до 300 стихотворений как духовного, так и светского содержания. Значительную начитанность в классических оригиналах обнаружил также знаменитый Алкуин (см.), в своем стихотворении: "De pontificibus et sanctis ecclesiae Eboracensis". С Алкуином соперничал призванный из Италии Карлом Великим и возведенный им в епископы орлеанские (794) Теодульф. Сам Карл Великий пробовал писать латинские стихи, но неудачно. Хорошо знакомы древние классические образцы были и поэтам Англии: аббату Альдгельму († в 709 г.), автору поэм о целомудрии ("Liber de laude virginum") и о 8 главных грехах (de octo principalibus vitiis), и Беде Достопочтенному (637--735), оставившему несколько мелких стихотворений. Всего более занимались духовные особы воспеванием на латинском языке жизни святых и чудес, исходящих от их мощей. Диакон лионской церкви, Флор, написал стихи на день рождения осужденных Юлианом мучеников Иоанна и Павла, игравших роль и в С. мистериях; от этого же Флора осталось любопытное политическое стихотворение: "Querela de divisione imperii post mortem Ludovici Pii" (сетование о разделении империи после смерти Людовика Благочестивого). Милон, инок в монастыре св. Аманда (в Бельгии), описал жизнь патрона своей обители в 1800 гекзаметрах. Ратперту († в 890 г.) приписывается составленный дистихами панегирик св. Галлу. Монах бенедиктинского монастыря в Оксерре, Эрик, написал жизнь св. Германа ("Vita S. Germanni Antissiodorensis").
Все перечисленные духовные писатели и многие другие, как, например, Павлин Милостивый и Пруденций охотно составляли на латинском языке церковные гимны, многие из которых удержались в богослужении и до сих пор, как, например, "Veni, Creator Spiritus" Рабана Мавра. Важное нововведение в отношении гимнов принадлежит "Liber sequentiarum", аббата монастыря св. Галла, Ноткера. Из других творцов гимнов можно назвать Фульберта Шартрского, поэта скорее плодовитого, чем удачного; Метелла (около середины XII столетия), который применил лирическую форму к житиям святых, составив из 64 од и 10 эклог деяния св. Квирина; епископа салернского, Альфана (1058--1085); известного архиепископа кентерберийского Ансельма, стихотворение которого "О презрении к миру" (De contemtu mundi) принадлежит к лучшим произведениям средневековой христианской лирики.
С постепенным развитием национальных литератур латинская поэзия все более и более остается только в кабинетах ученых и в школах. Начиная с XIII столетия, в Англии и отчасти во Франции преобладает сатирический элемент, направленный против злоупотреблений со стороны церкви и притеснений политических, а также против пороков, особенно против корыстолюбия. В Италии процветает главным образом историческая эпопея, место которой с середины XV столетия, т. е. с эпохи Возрождения, занимает легкая поэзия. Из представителей латинской поэзии в Англии назовем Бернгарда из Морлея, родом англичанина, но поступившего монахом в Клюни (около 1140 г.). Ему принадлежат две резкие сатиры против современного ему духовенства, написанные дактилическими леонинами. Далее идут знаменитый Иоганн Салисберийский (1115--1180; см.) со своей апологией классической философии против ложных философов его века, написанной элегическими стихами; Nigellus Wireker, кентерберийский монах (около 1200 г.), изобразивший в поэме "Brunellus s. Speculum", под видом осла, желающего иметь более длинный хвост, монаха, стремящегося стать аббатом; оксфордский архидьякон (1197--1210) Вальтер Мап, изливший в латинских стихах свою вражду против цистерианских монахов и оставивший profeasio poetae, типичный образец голиардской литературы.
Единственным эпиком является монах Johannes Exeter (около 1210 г.), называемый обыкновенно, по месту воспитания (Isca в Корнваллисе), Iscanus, написавший поэму "De bello Troiano", где он руководствовался главным образом Даресом. Во Франции из духовных поэтов более известны каноник (около 1170 г.) Petrus Pictor, автор поэмы о причастии ("Carmen de sacramento altaris"), с массой ошибок в грамматике и версификации, и Petrus de Riga, написавший поэму "Aurora" из 18 с лишком тысяч стихов различных метров, где перефразируется большая часть Ветхого и Нового Заветов. Парижский профессор Алан (1114--1202), родом из Лилля (ab Insulis), написал весьма популярную поэму "Anticlaudianus", в которой пороки соединяются для изгнания добродетели.
Громадной известностью пользовался за свою отличающуюся необыкновенной сухостью грамматику ("Doctrinale") Alexander de Villa Dei († в 1240 г.). Из представителей эпоса выдается капеллан при дворе Филиппа-Августа Вильгельм Бретонский, воспевший подвиги Филиппа в поэме "Philippis"; Nicolaus de Braja, автор поэмы о деяниях Людовика VIII ("Gesta Ludovici VIII"); Эгидий Парижский, поднесший Людовику VIII поэму о жизни Карла Великого ("Carolinus"); каноник в Турнэ Вальтер из Шатильона († в 1201 г.), рассказавший в стихах, по Курцию Руфу, подвиги Александра Великого ("Alexandreis"; эту поэму в XIII столетии читали в бельгийских школах вместо классических писателей).
Насколько велико было в Италии число латинских поэтов в эпоху Возрождения, настолько же незначительны они как по количеству, так и по качеству в конце Средних веков (например, Гвидон из Пизы, описавший в 73 стансах -- каждый из 4 полустиший, по 8 и 9 слогов, с рифмами -- победу своего родного города над сарацинами в 1088 г.). Несколько позже Гвидона жил Петр с прозвищем Magister de Ebulo, сложивший поэму о сицилийских войнах при Генрихе VI и Танкреде в 1189--95 гг. К этому же времени относится яростная анонимная сатира какого-то гвельфа, в гекзаметрах, под заглавием "Epitaphium Juliani Apostatae", где под Юлианом Отступником вероятно разумеется Фридрих Барбаросса. Еще слабее представлена в конце Средних веков латинская поэзия в Германии, где можно назвать только сатирико-моральный диалог, в стихах и в прозе, "Occultus", составленный учителем гимназии в Эрфурте Николаем из Бибераха (около 1290 г.); диалог "Palpista", современника Николая Бернгарда с прозвищем Geystensis, написанный леониновыми дактилями, где изображается придворная и семейная жизнь того времени; "XI Fabulae" (по образцу французских Fabliaux), принадлежащих некоему Адольфу, где в очень разнузданных картинах представлено вероломство женского пола.
Приступая к чтению латинских стихов, нужно помнить, что между современной и древней поэзией (все равно, греческой или римской) существует огромная разница. Для нас понятие «стих» связано с ритмом и рифмой, при этом для современной поэзии рифма не является обязательной. В латинской поэзии основу стиха составляет ритм, и только ритм, который достигается регулярным, строго определенным чередованием долгих и кратких слогов. Другим характерным отличием является то, что в современной поэзии ударение в слове сохраняется на своем обычном месте, будет ли это художественная проза, разговорная речь или стихи. А в латинском стихе акцент зависит от расстановки слогов, и ритмическое ударение часто не совпадает с обычным ударением в слове.
Для того, чтобы продемонстрировать это, приведем отрывок из первой книги «Пана Тадеуша» А. Мицкевича, передав его сначала в прозаической форме, а затем сравнив с поэтическим текстом:
а) Во́т в раскры́тые воро́та въе́хала бри́чка, и шля́хтич, осади́в у поворо́та коне́й, соскочи́л на зе́млю, а ко́ни лени́во доплели́сь без надзо́ра до са́мого забо́ра. Во дворе́ и на пусто́м крыле́чке все ти́хо, а на дверя́х засо́в, и в коле́чке ко́лышек. Прие́зжий не ста́л жда́ть, пока́ приде́т прислу́га, он снял засо́в и, как дру́га, приве́тствовал до́м.
Вот бри́чка въе́хала в раскры́тые воро́та,
И шля́хтич, осади́в коне́й у поворо́та,
На зе́млю соскочи́л, а ко́ни без надзо́ра
Лени́во доплели́сь до са́мого забо́ра.
Все ти́хо во дворе́ и на пусто́м крыле́чке,
А на дверя́х засо́в и ко́лышек в коле́чке.
Прие́зжий жда́ть не ста́л, пока́ приде́т прислу́га,
Он сня́л засо́в и до́м приве́тствовал, как дру́га.
пер. С. Мар (Аксеновой)
Как мы видим, ударение в слове не меняет своего места в зависимости от ритма стиха; если же подобным образом изменить латинское стихотворение, разница между обычным ударением в слове и ритмическим будет видна очень ясно. Для примера приведем отрывок из «Фастов» Овидия (см. текст II) сначала в прозаической форме, а затем в поэтическом оригинале:
a. Iam stéterant ácies parátae férro mortíque, iam lítuus datúrus érat sígna púgnae: cum ráptae véniunt ínter patrésque virósque ínque sínu ténent nátos, pígnora cára.
Iám steteránt aciés || ferró mortíque parátae,
iám lituús pugnáe || sígna datúrus erát:
Cúm raptáe veniúnt || intér patrésque virósque
ínque sinú natós, || pígnora cára, tenént.
Замечания, касающиеся длительности слогов, были изложены в уроке произношения , здесь мы будем говорить только о самых главных принципах метрики, или латинского стихосложения, о единицах ритма и стихотворных размерах тех фрагментов, которые были даны в данном курсе латинского языка .
Единица ритма - стопа
Мерой длительности слога является время, необходимое для произнесения одного краткого слога , так называемая мора . Краткий слог содержит одну мору, долгий - две: - = .
Единицей ритма в стихе является стопа (pes), которая, в зависимости от стихотворного размера, состоит из того или иного количества долгих и кратких слогов, расположенных в определенном порядке; в стопе могут быть только долгие или только краткие слоги (это видно из приведенных ниже образцов). В стихах, о которых пойдет речь, представлены трех- или четырехморные стопы.
Трехморные стопы:
Четырехморные стопы:
Ударение, как правило, падает на долгий слог; в спондее и трибрахии оно зависит от того, какую роль исполняет эта стопа: а) если спондей употребляется в дактилическом стихе или заменяет собою дактиль, ударение падает на первый слог; если он заменяет анапест, ударение падает на второй слог; б) если трибрахий употребляется вместо трохея, ударение падает на первый слог, если вместо ямба, ударение делается на втором слоге (речь идет о сохранении присущего стиху нисходящего или восходящего ритма):
дактиль
анапест
спондей вместо дактиля -
спондей вместо анапеста -
трохей
ямб
трибрахий вместо трохея
трибрахий вместо ямба
Если в ямбическом стихе появляется дактиль, то ударение падает на второй слог стопы, т. е. на первый краткий: -
Бывают также пяти- и шестиморные стопы (напр.: кретик, хориямб), однако о них мы говорить не будем, потому что разбираем только те размеры, которые встречаются в самоучителе.
Характерной чертой латинской поэзии является недопустимость (за очень редкими исключениями) зияния (hiatus), т. е. гласный звук на конце слова не может сочетаться с начальным гласным следующего слова; например, в латинском стихе невозможно сочетание: «...свет решил, что о н умен и о чень мил»; если встречаются стоящие рядом два слова, одно из которых оканчивается, а другое начинается гласным звуком, происходит так называемая элизия , т. е. выпадение конечного гласного звука первого слова. Элизия происходит в следующих случаях:
1. Если первое слово оканчивается, а второе начинается гласным звуком:
in vento et rapida scribere oportet aqua
in vent’ ét rapidá scríber’ opórtet aquá.
2. Если первое слово оканчивается гласным звуком, а следующее за ним начинается со звука h (собственно говоря, это знак придыхания):
Perque vias vidisse hominum simulacra
Pérque viás vidíss’ hominúm simulácra.
3. Если первое слово оканчивается согласным -m , а следующее начинается с гласного или звука h , то в первом слове не произносится m и предшествующий ему гласный:
monstrum horrendum informe ingens
mónstr’ horrénd’ infórm’ ingéns.
4. Несколько иной характер имеет явление, называемое аферезис : если после слова, оканчивающегося гласным звуком или звуком m , следует форма вспомогательного глагола esse: es - ты есть , est - он есть , то не произносится гласный e- в глагольной форме:
formosa est messibus aestas
formósa ’st méssibus áestas;
vilius argentum est auro
vilíus argéntum ’st áuro.
Длинную стихотворную строку трудно произнести на одном дыхании, тем более, что необходимы также смысловые паузы; поэтому при чтении вслух применяется так называемая цезура - остановка, пауза внутри стопы; она не разбивает слова, употребляясь всегда после него, и часто совпадает со смысловой паузой. Цезура будет рассмотрена подробнее при разборе дактилического гексаметра.
Стихотворные размеры
Мы ограничиваемся разбором только тех размеров, которые встречаются в нашем самоучителе .
1. Дактилический гексаметр - Hexameter dactylicus
Уже само название показывает, что основной стопой здесь является дактиль и что стихотворная строка складывается из шести стоп (греч. heks = лат. sex - «шесть»). Дактилический гексаметр называют иногда героическим стихом - versus heroicus, потому, что этим размером написаны древние эпические (или героические) поэмы как греческие («Илиада» и «Одиссея»), так и латинские («Энеида» Вергилия). Кроме того, дактилическим гексаметром писали сатиры и буколики.
Дактилические стопы в гексаметре могут заменяться спондеями, особенно часто в первых четырех стопах; в пятой стопе это бывает очень редко; последняя, шестая стопа часто состоит из двух слогов и может содержать как спондей, так и трохей.
Пример: Gū́ttă că|vā́t lăpĭ|dḗm || nōn| vī́ sēd | sáepĕ că|dḗndō.
Этот гексаметр состоит из двух дактилей, двух спондеев, дактиля, спондея. Цезура делается после ударного слога третьей стопы (ударный слог стопы называется арсис ). Такая цезура носит название пятиполовинной (т. е. находящейся после пятой полустопы), или мужской .
Мужская цезура может встретиться также после седьмой полустопы, т. е. после арсиса четвертой стопы (она называется семиполовинной ), напр.:
prī́ncĭpĭ|bū́s plăcŭ|ī́ssĕ vĭ|rī́s || nōn |ū́ltĭmă | láus ēst.
Эта стихотворная строка состоит из трех дактилей, спондея, дактиля, спондея.
Женская цезура встречается в третьей стопе после первого краткого (т. е. неударного) слога дактиля:
fḗrtŭr ĕ|quī́s aū|rī́ga || nĕqu(e) | ā́udīt| cū́rrŭs hă|bḗnās.
2. Дактилический пентаметр - Pentameter dactylicus
Основной стопой этого вида стиха также является дактиль, но, как показывает название, стихотворная строка состоит из пяти стоп (греч. pente = лат. quinque - «пять»). Особенность пентаметра состоит в том, что он не содержит полных пяти дактилей, последовательно идущих друг за другом, а состоит из двух одинаковых частей, построенных по такой схеме: два дактиля и один долгий слог, затем еще два дактиля и один долгий слог; эти два отделенных друг от друга долгих слога составляют вместе четыре моры. Дактилический пентаметр разделяется на две равные части паузой, которая называется диерезой (пауза, совпадающая с концом стопы); дактили могут заменяться спондеями только в первой части стиха, после диерезы обязательно сохраняются дактилические стопы.
Пример: Vū́lgŭs ă|mī́cĭtĭ|ā́s || ū́tĭlĭ|tā́tĕ prŏ|bā́t
Этот стих состоит из двух дактилей перед диерезой и двух дактилей после нее.
Vḗr prāe|bḗt flō|rḗs || ī́gnĕ lĕ|vā́tŭr hĭ|ḗms.
В этом стихе в первой части два спондея, во второй, согласно обязательному правилу, - два дактиля.
Дактилический пентаметр никогда не употребляется самостоятельно, а только в соединении с дактилическим гексаметром (гексаметр + пентаметр).
Вместе они образуют двустишие, которое называется элегическим дистихом . Элегический дистих применялся в элегиях, коротких стихотворениях, эпиграммах.
Пример элегического дистиха:
Pṓmă dăt |ā́utūm|nū́s, fōr|mṓsā (e)st | mḗssĭbŭs | ā́estā́s,
Vḗr prāe|bḗt flō|rḗs || ī́gnĕ lĕ|vā́tŭr hĭ|ḗms.
…стихотворение рождается, чтобы быть чем-то бóльшим, чем стихотворение, чтобы быть камнем в новом здании человечества, забывшем об отчуждении, чтобы быть молотом или глотком воды для тех, кто трудится в многолюдном цеху, где вдумчиво моделируется новый образ человека нашей планеты.
Хулио Кортасар
Я вижу то, что приходит,
и то, что рождается.
Пабло Неруда
В двадцатом веке поэзия латиноамериканских стран из периферийной области мировой литературы превратилась в самостоятельную державу. Латинскую Америку называли «таинственным континентом», «континентом бурь», «континентом революций», теперь появилось еще одно название - «континент поэзии». Бурный характер развития этой поэзии позволяет литературоведам говорить о «поэтическом взрыве», охватившем латиноамериканские страны. Что же такое латиноамериканская поэзия XX века? Ответ на этот вопрос в какой-то степени и должны дать стихотворения, собранные в нашу книгу и представляющие поэзию латиноамериканских наций на испанском, португальском и французском языках. В нашу антологию не входят ни фольклорная испано- и португалоязычная поэзия, ни индейская поэзия на индейских языках (кечуа, гуарани и др.), хотя обе эти области поэтического творчества служат источниками, питающими латиноамериканскую поэзию в узком смысле этого слова.
Двадцатое столетие еще не кончилось, оно только вступает в свою последнюю четверть, и многим поэтическим процессам современности еще рано подводить итоги. Историческая эпоха, охватываемая нашей антологией, заключена между двумя датами: 1895 и 1959 годами.
В 1895 году на Кубе вспыхнула национально-освободительная война, которая, по мысли ее вдохновителей и организаторов, должна была покончить с испанским колониальным владычеством в Новом Свете и поставить независимую Кубу барьером на пути начинающейся североамериканской экспансии. «Мой долг, - писал Хосе Марти за два дня до своей гибели, - добиться независимости Кубы, дабы своевременно воспрепятствовать Соединенным Штатам распространиться на Антиллы и оттуда с новыми силами обрушиться на земли нашей Америки».
Но империалисты Соединенных Штатов вырвали победу из рук народа и превратили последнюю национально-освободительную войну на территории Латинской Америки в первую империалистическую войну за передел колоний. Это так называемая «испано-американская война 1898 года» открыла в мировой истории эпоху империализма.
Пройдет шестьдесят с небольшим лет, и на той же Кубе победит народная антиимпериалистическая революция, возглавляемая Фиделем Кастро, продолжателем дела великого народного вождя Хосе Марти в новых исторических условиях. На карте Латинской Америки появится первое социалистическое государство, и в истории континента начнется новая эра.
Латиноамериканская поэзия так же огромна и разнообразна, как и породивший ее мир. В центре ее, как и в центре всякой другой поэзии, стоит человек с его страстями и верованиями, горестями и бедами, радостями и надеждами, размышлениями о тайнах бытия и судьбах человечества.
К концу XIX века эта поэзия имела уже свою трехсотлетнюю историю и свои традиции. Начало ей, по мнению латиноамериканских литературоведов, положили конкистадоры в XVI веке, и в частности Алонсо де Эрсилья, воспевший в поэме «Аракуана» героическое сопротивление индейцев. В XVII–XVIII веках в Индиях - так назывались захваченные конкистадорами заокеанские земли - было сложено немало поэм, од и посланий, лирических песенок и сатир, философских и любовных сонетов. В XVII веке в одном из мексиканских монастырей сочиняла стихи гениальная поэтесса Хуана де ла Крус. В латиноамериканской поэзии колониального периода возникают величественные и суровые контуры южноамериканской природы, складывается своя тематика. В десятые годы XIX века с началом вооруженной борьбы за независимость поэзия Латинской Америки принимает боевой характер. Ее первые манифесты - национальные гимны и патриотические оды. Примечательно, что в этот период в поэзию некоторых стран проникают образы и ритмы народных индейских песен. Развернутую программу действий новая поэзия получает в созданных уже на освобожденной земле одах «Обращение к поэзии» (1823) а «Сельскому хозяйству в тропических землях» (1826). Их автор, просветитель Андрес Бельо призвал поэтов отвратить свои взоры от дряхлой Европы и воспеть новый, нарождающийся мир, красоту родной природы, подвиги борцов за независимость.
Заветы Бельо легли в основу романтизма, остававшегося господствующим стилем латиноамериканской поэзии до восьмидесятых годов XIX века. Это была поэзия, исполненная духа гражданственности, выражавшая идеи национально-освободительной борьбы, борьбы за политические свободы и потому сочетавшая романтическую эмоциональность, романтический «местный колорит», с классицистским культом разума, а порой и с классицистской велеречивостью.
Поэты не только словом, но и делом служили молодым родинам. Они сами были и заговорщиками и повстанцами; в зависимости от исхода борьбы их либо расстреливали, сажали в тюрьму, отправляли в изгнание, либо делали послами, министрами, редакторами газет. Председателем конгресса, провозгласившего в 1813 году независимость Мексики, был поэт Кинтана Роо, президентом Аргентины в 1862–1868 годах - поэт Бартоломе Митре.
В XIX веке поэты Латинской Америки ориентируются на европейские образцы. В учителях числятся испанцы: классицист Кинтана, романтики Эспронседа и Сорилья, а также Гюго и Байрон, во второй половине века - Мюссе. Круг наставников невелик, и это придает стихам некоторую однотонность, обедняет их форму. Вместе с тем питательной средой для поэзии является и песенная народная стихия - «коплы» (философские, лирические, сатирические куплеты) и песни повествовательного жанра (мексиканские «корридо», аргентинские «сьело», кубинские десимы и др.), которые служат неграмотному населению не только средством выражения своих дум и чувств, но и источником самых разнообразных сведений. Странствующие от поселка к поселку бродячие певцы выполняли роль живой газеты.
Самоучки, выходцы из народа, нередко пробивались в поэты и печатали свои произведения. В их песнях и стихах уже звучат ноты социального протеста. Но эта поэзия, реалистически передававшая черты народной жизни, отличается статичностью и описательностью.
Исключением являлся только бассейн Ла-Платы (Аргентина и Уругвай), где на основе фольклорной поэзии возник такой замечательный образец поэтического искусства, как эпическая поэма «Мартин Фьерро» Хосе Эрнандеса (1872), монументальный памятник обездоленному аргентинскому гаучо.
Первая половина двадцатого столетия в истории Латинской Америки характеризуется внедрением иностранных монополий, империалистической агрессией США, осуществляемой чаще всего путем насаждения «национальных» военно-полицейских диктатур. Такие диктатуры, навязываемые народам силою оружия и денег, стали одной из самых распространенных форм правления в странах Латинской Америки.
Другая особенность этого исторического периода заключается в небывалой активизации народных масс, борющихся за демократию и прогресс, национальную независимость и социальные преобразования, в частности, за аграрную реформу. Эту битву народы самоотверженно ведут и с чужеземным империализмом, и со своими олигархиями.
В каждой, даже самой маленькой стране латиноамериканского континента складывается своя поэзия, отражающая конкретные особенности природы и истории этой страны, вносящая свой вклад в развитие национальной культуры. Но народы Латинской Америки объединены общими традициями борьбы с иноземными захватчиками и общностью языка. Национальное сознание у них сопряжено с общим латиноамериканским сознанием. Первое яркое проявление латиноамериканского сознания в XX веке было вызвано агрессией Соединенных Штатов: оккупацией Кубы (1898 г.), вахватом зоны Панамского канала, интервенцией в Никарагуа и провозглашением панамериканизма государственной политикой США.
